В красивых местах манского Белогорья проходит трудная служба
Анатолия Губина, старшего в сибирской династии лесоводов
В том, что свою судьбу свяжет с лесом, Анатолий Губин, лесничий Крольского участкового лесничества, никогда не сомневался. В тайге, считай, вырос, а отец Федор Герасимович всю жизнь отработал лесничим в Хакасии. После окончания школы выбрал для продолжения учебы лесоинженерный факультет Сибирского технологического института, ныне университета, деканом которого, кстати, недавно избран Иван Губин, дальний родственник Анатолия Федоровича.
Верхом на квадроцикле
На экономическом факультете этого же вуза будущий инженер лесного дела присмотрел себе подругу жизни и не ошибся в выборе. Больше тридцати лет с Натальей Ивановной живут вместе, вырастили, выучили и поставили на ноги троих детей. По распределению молодые поехали жить в родные края жены — Белогорье, красивейшие места на юго-востоке Красноярья, опоясанные таежной красавицей Маной.
Свою трудовую карьеру Анатолий Федорович начал в 1979 году техноруком в Баджейском леспромхозе, и весьма неплохо шли у него дела, так как вскоре его назначили главным инженером соседнего Партизанского леспромхоза. Но с началом перестройки решил все-таки сменить стезю — из лесозаготовителя переквалифицироваться в лесоводы. С базовым образованием, полученным в вузе, этот переход никакой проблемы не составлял. Сразу же предложили пойти лесничим в самое дальнее, Крольское лесничество Манского лесхоза. Охотно согласился.
Да и как было устоять перед соблазном жить и трудиться в таких дивных местах? Крутые горы, покрытые кедрачом, вокруг которых петляет, стремясь к Енисею, река Мана. Именно здесь проходит самая трудная часть трассы мужества Абакан — Тайшет с ее многочисленными искусственными сооружениями. Богатая зверем и дичью тайга, лесные озерки с рыбой, сплошь ягодные и грибные места…
Такую красоту надо беречь и лелеять, охранять от пожаров, нашествий насекомых-вредителей и не менее опасных для тайги браконьеров, всегда вооруженных до зубов, а в последние годы оседлавших мощные внедорожники и снегоходы.
Заслон врагам леса стоял тогда прочный, так как был коллектив, более десятка специалистов и рядовых работников леса, знающих и любящих свое дело. Техники, конечно, имелось маловато, но выручали лошадки — незаменимый в таких местах вид транспорта.
Все это мне рассказывал Анатолий Федорович, пока мы взбирались на высокое плоскогорье на редком для жителей таежной глубинки транспорте — квадроцикле. Явно не казенная техника, малодоступная по цене при нынешних зарплатах лесоводов.
На мой вопрошающий взгляд при виде этого «железного коня», торжественно выведенного из-под навеса во дворе дома, Анатолий Федорович улыбнулся:
— Дети подарили.
У всех его наследников и наследниц лесное образование. Правда, одна из дочерей, Марина, после окончания лесохозяйственного факультета ушла в бизнес, но вторая — Евгения с лесом не распрощалась и работает в Дирекции особо охраняемых природных территорий министерства природных ресурсов и лесного комплекса Красноярского края.
Сын Максим, как и отец, окончил лесоинженерный факультет того же вуза и трудится мастером леса в государственном предприятии «Краслес». Как раз в эти осенние дни у него длительная командировка в самую глухомань. Его бригаде из четырех человек предстоит заготовить 980 килограммов отборного семенного кедрового ореха.
Грамота за войну с огнем
В том, что сезон заготовки и переработки главного таежного деликатеса в самом разгаре, можно было убедиться по сидящим вдоль автотрассы торговцам кедровых шишек и орехов. Промышлять дарами тайги с целью получения дохода — дело не совсем законное, требуется разрешение, но опасаться нарушителям закона в наше время нечего. Самое большое, что может сделать представитель государственной лесной службы, — вызвать участкового (язык не привык — полицейского), пусть он разбирается.
— Лесничий же, по сути, перестал быть хозяином в своем беспокойном и обширном уделе, — с горечью признается Анатолий Федорович. И добавляет:
— У меня под контролем почти 100 тысяч гектаров лесного фонда, 80 процентов — кедрачи, орехово-промысловая зона. А штат лесничества — три человека: я, мастер леса, водитель «уазика», и все.
Но больше всего его беспокоит безоружность перед огненной стихией. Нынче, слава богу, пронесло, спасли регулярные дожди, обильно увлажнявшие тайгу. Леса перестойные, сплошь хвойные насаждения, самая уязвимая среда, если рассуждать с точки зрения пожарной опасности. Тут главное — как можно раньше обнаружить дым в лесу, быстро локализовать и в зародыше подавить очаг.
Лесную охрану четыре года назад ликвидировали, поэтому приходится уговаривать и привлекать к сотрудничеству всех, кто хотя бы мимоходом бывает в лесу. Так, с машинистами локомотивов, тянущих вагоны по «железке», есть надежная связь: при любом подозрительном дымке они тут же докладывают лесничему о месте и времени тревожного события. И дорожники на автотрассе тоже стали добровольными «осведомителями», сообщая, что происходит в лесу рядом с автомагистралью. Но даже с обнаруженным пожаром не знаешь, что делать: при любом возгорании приходится обращаться в Лесопожарный центр, филиал которого расположен в сотне верст от лесничества.
— Лет десять назад, когда в начале лета из-за неосторожно пущенного пала загорелась тайга за Маной, даже не раздумывал, — вспоминает Анатолий Губин. — Собрал всех, кто мог носить лесной огнетушитель, держать в руках лопату и топор, мобилизовал всю имеющуюся в округе технику, и отправились мы, несмотря на подступившую ночь, воевать с огнем, хотя светло от огня было, как днем.
Запомнился тот год потому, что он впервые взял на тушение пожара сына-семиклассника: пусть смотрит и учится. Тот всю ночь не отходил от кромки пожара, водой из ранцевого огнетушителя сбивая огонь. Уже тогда парнишка понял, почем он, хлеб лесничего, и все же выбрал именно эту профессию. Кстати, за тот пожар, что удалось удержать, не дав распространиться по всей тайге, Анатолий Губин получил Почетную грамоту Рослесхоза.
Сейчас повторить такое невозможно, просто нет людей в лесничестве, не осталось предприятий-арендаторов с необходимой техникой. Последние добытчики россыпного золота, работающие неподалеку, сворачивают свою старательскую артель. Прав лесничему не оставили никаких, зато выше головы загрузили бумажной волокитой, писанием планов и отчетов.
Геннадий МИРОНОВ.
Фото автора
КСТАТИ
И все-таки лесничий Анатолий Губин не жалеет о выборе профессии. Сколько было реорганизаций в лесном хозяйстве, мало кто вспомнит. Из одних постоянно обновляемых вывесок на конторе можно сложить целый штабель. Но лес как стоял века, так и будет стоять, уверен Анатолий Федорович. Он очень надеется, что сын не изменит выбранной профессии, сменит отца на том самом поприще, которое все вроде бы уважают, даже завидуют, но почему-то мало ценят.
ДУБЫНИН Петр Романович,