Ее нужно осуществлять в провинции.
Была бы добрая воля властей, а энергия у народа найдется — наши гены трудоспособности пока не потеряны.
В масштабе второго тысячелетия (особенно во второй его половине) хорошо видна российская тенденция догнать и приблизиться по уровню развития к Европе (вначале к Византии, позже — к Америке), тяготение к их способу интенсивного хозяйствования. Временами это приводило к чрезмерности, к перехлесту, наступали периоды отворачивания, отвращения от надоевшего кумира, но потом — новое поклонение, опять скачки вдогонку. И так до сих пор.
Европа за эти времена тоже развивалась, не гладко и не просто, но не так скачкообразно, как Россия, где скакание (рывок — остановка — застой — снова рывок) стало системой.
Из истории с географией
Для понимания особенностей развития России как государства и характера россиян необходимо серьезно изучать и знать историю страны. Для этого полезно опираться на естественнонаучный, или естественноисторический подход, который в Отечестве развивал наш видный историк-государственник Сергей Соловьев своей многотомной «Историей Государства Российского». Кстати, этот метод, с оценкой влияния климата на развитие народов, развивал еще «отец истории» — Геродот.
Следуя Соловьеву, выделим три основных условия, которые имеют «особенное влияние на жизнь народа».
Во-первых, это природа страны, где живет данный народ.
Во-вторых, природа племени, к которому он принадлежит (по Соловьеву, русское племя относится к арийскому племени — любимцу истории).
В-третьих, ход внешних событий, то есть влияние, идущее от других народов, которые его окружают.
Задержку в развитии России Соловьев непосредственно связывает с ее относительно плохой географией (климатом). Историк говорит, что для развития народов Западной Европы природа крайне благоприятна, она им — мать, а для народов России она — скорее мачеха. Для народов, живущих в крайне суровых условиях, наиболее важны географический фактор и климат (чукчи, эвенки, эскимосы), то есть первое обстоятельство. Для народов, особенно малых, тесно примыкающих друг к другу, гораздо важнее третье условие — влияние соседей (европейская теснота, «перемешивание», по Соловьеву). Для промежуточных по географии и размерам народов имеет место наложение, интерференция условий и, следовательно, неизбежны скачки. Их может быть несколько (как в России), а может быть всего один-два (как у монголов).
Второе условие также важно — это генофонд нации, ее наследственность, что составляет внутреннее, консервативное свойство. В какие-то моменты оно очень существенно, помогая народу сохраниться. Но если народ невосприимчив к новым находкам, мировым открытиям, то он будет вытеснен другими, более мобильными. Народ должен уметь адаптироваться к меняющимся условиям, сохраняя свой дух. Генофонд нации формируется тысячелетиями, за два-три поколения его нельзя кардинально изменить.
Конечно, нельзя абсолютизировать ни одно из этих трех условий.
Чтобы не быть голословным, приведу некоторые данные о российской природе-мачехе для крестьянского хозяйствования («Атлас СССР», 1986 год). Резкость, континентальность климата характерны для Европейской части России, тем более для Сибири и Востока. Так, в Москве снежный покров держится в среднем 140 дней в году, а число дней со средней температурой ниже плюс пяти градусов приближается к 200 (190-200). Это значит, что более полугода здесь нет активного фотосинтеза, роста трав, сельскохозяйственных культур, деревьев. Сельскохозяйственных животных крестьянин должен долгое время держать на запасах.
Географический центр России — Красноярск, где и пишутся эти строки, лежит в снегу 180 дней, а активного фотосинтеза в его окрестностях нет около 220 дней каждый год. Для сравнения: заполярный Мурманск имеет те же 180 дней снежного покрова в году, а западный для нас Вильнюс, как и Киев, находится под снегом не более 100 дней.
Пример Мурманска и Вильнюса хорошо показывает мощное влияние Атлантики, и прежде всего главной «реки жизни» для Европы — Гольфстрима.
Средняя температура января в Сибири на уровне минус 20 градусов, в московском регионе — минус 8-16 градусов, такая же, как в Мурманске и Северной Скандинавии.
Увы, и в летнее время континентальность климата — не подарок для россиян. В короткую пору интенсивной вегетации нередки жестокие засухи (в Поволжье), а для Урала и Центральной Сибири характерны резкие заморозки и снегопады поздней весной (часто в июне) и ранней осенью (иногда в августе).
Вот и получается, что известное высказывание Сергея Соловьева о природе-мачехе для российского крестьянина не надуманная метафора, а реальность.
Экономика и политика
В таких климатических условиях нельзя ожидать от крестьян высокой производительности труда. А отсюда и экономическая отсталость, которая преследует народ, живущий (относительно Европы) в трудных географических условиях. Говоря языком экономистов, на потребление, а не на накопление уходит большая часть национального дохода.
Следовательно, «плохая» география обрекает на «плохую» экономику, на медленные темпы развития, на экономическую отсталость. (В данном случае имеется в виду сравнение России и Европы с их тяготением к интенсивному способу производства).
Увы, находясь рядом с Европой, мы были обязаны отставать экономически, если хотели жить по-человечески, а не по принципу: «хоть и нагишом, да с палашом». Это неизбежно для низкого уровня экономики, ориентирующейся, главным образом, на сельскохозяйственный уклад.
Таковой и была Россия (СССР) вплоть до середины ХХ века. Примерно к концу 50-х годов численность сельского и городского населения страны сравнялась, а доля промышленного производства в военизированной экономике страны стала существенно превышать сельскохозяйственную.
Вдогонку Европе во второй половине XX века в экономике страны, как и в других развитых странах, стал резко возрастать вклад сектора услуг (торговля, транспорт и связь, образование, здравоохранение) в экономику и социальную активность, например, в производимый валовой внутренний продукт — ВВП.
C 1995 по 2007 год структура российской экономики не претерпела значительных изменений. Так, по данным Росстата в 2007 году сектор услуг составлял 58 процентов ВВП. Промышленность и сельское хозяйство в 2007 году обеспечили 42 процента ВВП, в том числе сельское хозяйство только 4,4 процента.
Напомним, что в 1913 году из всего национального дохода страны (в границах СССР до 1939 года) на долю сельского хозяйства приходилось 53,1 процента. На стыке XIX и XX веков на доходы от земледелия, главного занятия в Российской империи, жили 88,3 миллиона человек, или 70,3 процента всего населения. От животноводства — еще 4,5 миллиона человек, или 3,6 процента. Таким образом, в сельском хозяйстве было занято 74 процента трудоспособного населения империи. На рубеже XX и XXI веков крестьянство, бывшее на всем протяжении российской истории основным сословием страны, заняло место социального аутсайдера. Сельские жители России составляли 25-27 процента всего населения, в сельском хозяйстве было занято 13-15 процентов трудовых ресурсов. Удельный вес национального дохода, произведенного в сельском хозяйстве, составил менее десяти процентов.
Можно сказать с уверенностью, что «плохая» география перестала быть основным тормозом в развитии страны и народов России.
Причины наших скачков
Отметим еще раз промежуточность положения России, а точнее, восточных славян, говорящих на языках, тяготеющих к русскому. Народ по численности немалый, он не может быть просто ассимилирован Европой или захвачен кочевниками Юга или Востока. Да и сами географические условия, их суровость и большая территория спасают от всяких захватчиков (на примере татаро-монгольского нашествия это особенно хорошо видно: захватчики не рискнули остаться в русских лесах и болотах).
Но с неизбежным развитием технологий в историческом плане, с ростом разделения труда и жизнеобеспечения народа растет и сила собственных правителей, условно говоря, политиков. Растут и возможности государственной власти. И хотя удельное производство продукта (товара) на душу населения росло в России по причине «плохой» географии медленнее, чем в Западной Европе, находящейся в лучших климатических условиях, общий продукт, произведенный на большой территории, мог быть значительным. А ведь именно суммарный дополнительный продукт и доступен для изъятия. И вот тут появляется возможность применения насилия, возрастания мощи любого типа власти, укрепления государства как аппарата насилия.
А далее схема предельно проста: усилившаяся политическая власть все более обирает и подавляет трудовой народ. Но тем самым и ослабляет себя, так как, доводя трудящегося человека до нищеты, до рабства, отвлекая его на непроизводительный труд, автоматически замедляет темпы экономического развития, приводит к застою. Чтобы удержаться у власти, политик идет на внешние захватнические войны с соседями или на захват неосвоенных земель (экстенсивное развитие). Экстенсивный путь развития не может длиться бесконечно. И тогда «мудрый» монарх или свергнувший его революционный «вождь» проводят перестройку в собственной стране, перенимая лучшие экономические находки у соседей, учась на их опыте, то есть двигаются по пути интенсификации развития (начинается новый скачок).
Российским политикам было у кого учиться: Европа и сначала Византия, более просвещенные, чем мы, всегда рядом, а их технологии — образец для подражания. Ломка старой системы, ограбление имущих в своей стране (экспроприация экспроприаторов) приводят к быстрому усилению власти политиков. Но быстрое насильственное насаждение чужого опыта не вело к росту экономики, а лишь к увеличению гнета народа, так как география оставалась «плохой».
И снова — застой, поиск выхода, перемены. Перестройка всей системы (сверху или снизу), радикальные реформы, новый, очередной скачок.
И потому приходится констатировать: скачки в нашем развитии были неизбежны, неотвратимы. Увы, такова наша планида, судьба, а уж никак не злая воля отдельного человека или слоя общества. Россия была обречена «скакать».
Суровый климат (причина экономического отставания) плюс близость Европы (влияние соседей, живущих лучше) плюс большие размеры страны (возможность ограбления народа и усиления власти государства) — все это вместе и приводило к тысячелетнему скаканию.
Скачков этих было, как минимум, пять самых крупных:
1. Первый пик единовластия — Киевская Русь.
2. Второй скачок — Русское (Московское) царство.
3. Третий прорыв — Российская империя.
4. Октябрьская революция — 1917 год. Ленинский скачок к военному коммунизму. Отскок к НЭПу.
5. Сталинский скачок. Индустриализация и коллективизация. Закабаление народа.
6. Разгребание результатов сталинского скачка. От Хрущева до Горбачева, Ельцина.
Добавим к этому возможный новый пункт:
7. Подготовка нового скачка — строго по инновационному пути развития России. Он же — путь модернизации, интеграции, модификации, освоения глобализации, вступления в ВТО. Короче говоря, снова надо догонять и активно участвовать в гонках. Как минимум, на равных с нашими привычными конкурентами и противниками, а если повезет, то и выскочить вперед в светлое будущее. Для этого надо постараться, потерпеть. А если народ не сумеет выполнить поставленные задачи — его придется воспитывать разными способами, вплоть до наказания. Дорожка эта хорошо накатана в родной истории. Но…
Скачков больше быть не должно
В чем особенность данного момента, его принципиальное отличие от предыдущих? Почему тысячу лет скакали и вдруг перестанем? Не вдруг. И не потому, что доскакались и дальше некуда. А потому, что доскакали. Доскакали до принципиально новой для России ситуации, в которой эти скачки больше не нужны, более того, не имеют оснований, не имеют права на существование. Теперь эти скачки не только не нужны народу, но и власти они не нужны. Причем любому правителю, который хочет ее удержать.
Вот основные аргументы. Как мы убедились, современная ситуация такова, что экономика России перестала быть сельскохозяйственной, зависящей от суровых климатических условий. Это не значит, что нет больше «плохой» географии, это значит, что она потеряла роль основного тормоза в развитии экономики по сравнению с Европой. Таким образом, нет объективных причин для экономического отставания России. Для развития промышленности нужны природные минеральные и топливные ресурсы, а их у нас хватает. Даже с избытком. И еще на много лет хватит, если не будем бездумно разбазаривать. Перспективы по ресурсам — очень неплохие.
Но дружно бежать всем народом в очередной раз за Европой и Америкой и догнать их в обозримое время по всем показателям не получится. Мы не можем на все 100 процентов «европеизироваться» или «американизироваться». Мы — другие.
Особенности характера и духа
Длительный естественный отбор в народе привел к выживанию наиболее работоспособных, выносливых и терпеливых людей. Выжили те, кто умел собрать все силы в нужный момент, тяжело работать и существовать в неблагоприятной окружающей среде. Грубо говоря, не поработаешь, не повкалываешь, не обеспечишь себя и семью, то долгой зимой либо умрешь с голоду либо замерзнешь. А апельсин или банан с неба не свалятся. Так что гены активности и работоспособности у нас имеются в достаточном количестве. Они отобрались и закрепились за многие поколения. А за три поколения уравнивания, искоренения активности и инициативы коммунистическим режимом реальный отбор на бездействие произойти просто не успел, хотя бы по причине случайного расхождения признаков родителей в генотипы детей, проявляющиеся потом в их фенотипах. (Проще говоря, у профессора вполне вероятно рождение сына-тупицы, а у крестьянина — появление гениального ребенка с интеллектом Михайлы Ломоносова.) Тут генетика является мощным заслоном на пути быстрого вырождения генофонда нации.
Но постоянное длительное напряжение, однообразная работа от звонка до звонка, монотонная работа на конвейере, исполнение роли винтика в громадной бездушной машине не входят в состав обязательных свойств, закрепленных в нашем генотипе.
Труд «на земле», разнообразные работы по крестьянскому жизнеобеспечению и выживанию требовали и ума и смекалки, а иногда и крайнего напряжения сил от любого хозяйствующего крестьянина. Недаром время сева, косьбы и жатвы называлось «страдным», имеющим один корень со «страданием».
У нас не было отбора на умение сосуществовать, договариваться с другими народами, изворачиваться, хитрить и длительно обманывать. По народному пониманию, «трудом праведным не построишь себе палат каменных», но «терпенье и труд все перетрут». Минувший век все перемешал, «оторвал россиян от земли». Этот отрыв привел к надлому народного духа и потере глубинных нравственных ориентиров.
Как-то в частном разговоре о том, что с нами произошло и происходит, Виктор Петрович Астафьев почти афористично сказал: «Задурили голову молодому народу!»
Русский классик имел в виду приход к власти большевиков, возглавлявших все «передовое человечество». Тогда я активно не согласился. Это было лет 30 назад. Но теперь я все более склонен принимать эти слова с той поправкой, что не только кто-то «задурил» нам голову, а «задурились» сами, и с большим удовольствием.
Чем моложе народ, тем легче его обуяет гордыня. А мы много моложе и Запада, и тем более Востока в строительстве и выборе социальных и государственных отношений. Но не в отношениях с природой!
Здесь Европа может многому у нас поучиться. Хотя и в этом плане есть потери: уважения к земле у многих теперешних горожан с огнем не сыщешь. Оно им незнакомо с рождения, но из генотипа каждого не успело исчезнуть — в этом главная надежда.
Россиянин, комфортно обустроенный
А государство должно ему в этом содействовать и помогать всеми силами! Условие комфортного проживания на своей земле является при этом первоочередным и самым важным. Это — требование нового века.
Владимир Путин как-то заявил, что более 90 процентов картофеля и овощей производятся на домашних участках, на дачах, в огородах и «огородчиках» (старинах). Но где эти участки расположены? К примеру, проезжая по Транссибу, можно видеть вплоть до середины мая, что большинство дач красноярцев тоже находится под снегом, ибо они расположены на северных склонах. А те, что на южных, как правило, лежат под высоковольтными линиями электропередачи. Тут не до комфорта — тут надрыв народных жил. Но ведь производим же эти 90 процентов основной еды! Есть еще порох в пороховницах!
Не так давно Президент РФ Дмитрий Медведев выступил с весьма интересным предложением — выдавать большим семьям с детьми земельные наделы. Это полностью укладывается в наши представления о том, что следует делать. Но похоже, что всесильная бюрократия не услышала эти дельные предложения, и они, даже будучи узаконены, утонут в ее недрах.
Либо будет сделано так, что эти наделы очень быстро окажутся в руках спекулянтов и осядут в бескрайних олигарховых закромах, куда провалились «закрома Родины». При проведении «реформы» (словечко для России опасное!) возможны различные варианты. Например, первоочередное право на землю должны получить пожилые граждане старшего поколения, прежде всего, сельские жители, крестьяне, много потрудившиеся на ней за свою жизнь.
На первое время, чтобы избежать спекуляции, — без права продажи, с переходом земли по наследству только прямым родственникам. Это позволит создать семейные кланы с необходимым вниманием и уважением к старшему поколению.
И главное здесь — постоянная забота, опека и контроль со стороны государства: законодательной и исполнительной власти от федерального и регионального уровня до самого нижнего — муниципального.
Надо действовать на уровне всей страны: дать простым людям лучшие земли, построить дороги, обеспечить малопроцентными ссудами и кредитами через государственные и частные банки, помочь в строительстве комфортных домиков, например, типа финских, провести воду и системы очистки, обеспечить электричеством и газом, доступными стройматериалами и сельхозтехникой. Требуется также скупать излишки урожая, что немаловажно в масштабах страны.
А на зиму горожанин может отправляться в город, в свою квартиру-клетку, а крестьянин — зимовать на родной земле в максимально возможных условиях комфорта, например, с газовым отоплением и Интернетом.
Эта стратегическая программа должна стать на долгие годы национальной идеей!
И станет непременно, если ее выполнять, а не только декларировать. А тактически надо начинать действовать с самой глухой провинции, с деревни, которую необходимо газифицировать, провести дороги, обеспечить здравоохранение и образование. Красноярские власти должны инициировать развертывание такой программы в крае, глубинном регионе страны. В прошлом году, например, центральные власти быстро и эффективно организовали помощь в обустройстве жизни погорельцев. Те, что убереглись от пожаров, даже позавидовали пострадавшим.
Конечно, авральные меры годятся только на уровне стихийных бедствий, государственная поддержка невозможна, да и не потребуется в масштабах всей страны. Однако госрасходы должны быть немалыми, есть куда вложить, например, профицитную часть доходов бюджета от высоких цен на нефтепродукты.
Осуществление программы действий легче всего начинать с провинции, по крайней мере, по двум причинам. Во-первых, обе наши столицы велики и прилегающие территории слишком заселены и разобраны по владельцам. Чтобы найти хорошее место для простого человечка, надо много и долго потрудиться.
Во-вторых, столичные жители оторваны от земли уже не два-три, а с десяток поколений, и гены «тяги к земле» у них изрядно повыветривались. К этому добавляется и сильное тяготение к Европе.
Для провинциальных мегаполисов, городов-миллионников эти проблемы тоже имеются, но они гораздо слабее выражены. Средние и малые города могут иметь наибольшее благоприятствование для своих граждан, но, как известно, их бюджеты весьма ограничены. Тут нужна федеральная воля и поддержка. Больше всего от реформ, ведущих к обеспечению комфортной жизни, должны «поиметь» сельские жители, которые никогда не имели комфортного жизнеобеспечения, но они вполне его заслужили в новом веке.
КСТАТИ
Почему данная идея имеет характер национальной идеи? Прежде всего, потому, что только в России имеется столько земли на душу населения, и, кроме того, используется она крайне нерационально по отношению к этим «душам».
Николай ПЕЧУРКИН,
профессор кафедры биофизики Сибирского федерального университета, заслуженный деятель науки России
ДУБЫНИН Петр Романович,