Газета Наш край

Ровно год существует Союз родовых общин коренных малочисленных народов Севера Эвенкийского муниципального района. О том, что удалось сделать за это время,
какие проблемы стоят перед этой общественной организацией, в беседе с нашим корреспондентом размышляет руководитель исполкома Никита КАПЛИН

— Во время семинаров, которые мне довелось проводить в Московском государственном университете на географическом факультете, — начинает свой рассказ Никита Сергеевич, — студенты задали неожиданный вопрос: что же это было — колонизация коренных малочисленных народов севера или присоединение их к Сибири? К России?

Чтобы ответить, пришлось совершить небольшой экскурс в историю. Первопроходцы, пробившись на Север в XVII веке, тем самым способствовали включению в состав Российского государства многих представителей северных территорий (по действующему законодательству сейчас их называют коренными малочисленными народами Севера). Другими словами, инородцев.

 

Эти люди неотделимы от исконной среды обитания с огромными территориями, на которых они проживают. Русскому царю Петру удалось своими двумя Указами в тот период обеспечить правовое нахождение инородцев с их землями в составе Российского государства. Исполняя его волю, местные князья стали ответственными за сбор ясака в государеву казну — пушнины, зверя, рыбы. Выручка от продажи приносила государству немалый доход. Таким образом, народы Севера обеспечивали государство средствами для проведения социально-экономических реформ, укрепления обороноспособности, суверенитета.  

Кадровая политика в советский период нанесла серьезный удар по устойчивому развитию народов Севера. На административную, руководящую работу чаще назначали людей по национальному признаку. При этом никого не интересовал их производственный опыт. И, как показывает история Эвенкийского автономного округа, это была ошибка. Ни о каком качестве, результативности говорить не приходится. Базис, заложенный в отношении народов Севера, не оправдал себя.
— Никита Сергеевич, а как сложилась ваша жизнь?
— Я родился в 1970 году в поселке Тура, окончил среднюю школу, учился в интернате. У нас был хороший хореографический коллектив, в котором я активно занимался. Потом поступил в Московский государственный институт культуры и искусств. После окончания работал в Государственном академическом ансамбле «Березка» имени Надежды Сергеевны Надеждиной. В 1995 году поступил в аспирантуру. Стал солистом ансамбля, защитил кандидатскую диссертацию. Добившись признания в хореографическом искусстве, я решил завершить карьеру и стал изучать экономику. Мне кажется, что сейчас у аборигенов тот исторический период, когда идет переоценка ценностей. Они только на пороге становления новой формации традиционной микроэкономики.

Путь к прозрению

 

— Какие причины побудили вас, вполне благополучного человека, заняться организацией Союза родовых общин коренных малочисленных народов Севера?
— Когда в 90-х годах после гастролей я приезжал домой, видел, как плохо стали жить люди. Хорошо помнил свое детство, и мне очень тяжело было наблюдать происходящее. На свои гонорары покупал своим родственникам одежду, моторы, бытовую технику. Стал задумываться, почему так случилось.
Интересовался историей, экономикой, статистикой.
В 90-х годах была подорвана серьезная экономическая база — разорены совхозы. За время так называемой перестройки в Эвенкии разорили все коллективные хозяйства, все административно-территориальные образования, разрушили всю национальную экономику.
Основным источником жизнеобеспечения для эвенков издревле являлись оленеводство, охота, рыболовство. К сожалению, «новаторы-реформаторы» посчитали, что работа охотников-промысловиков, рыбаков нерентабельна. А ведь в совхозах люди работали с 30-х годов. Имели трудовые книжки, рабочий стаж, награждались орденами, медалями. Они чувствовали себя гражданами России и, самое главное, твердо знали, что необъятные просторы Эвенкии — это территория Российской Федерации. И вдруг все рухнуло.
Сегодня аборигены отстраняются от любых политических вмешательств. Почему? Потому что, когда была разграблена экономическая база, их превратили в «пролетариев». Да, они разделили судьбу всего русского народа.
В одном из посланий Владимир Путин, будучи президентом, четко указал, что развитие инфраструктуры на Севере, Дальнем Востоке и в Сибири — это один из вопросов стратегической безопасности страны.
— И вы решились на практические действия?
— Да. В Эвенкии сейчас около 16 тысяч населения. Из них 4800 человек занимаются охотничьим и рыболовным промыслом.
В прошлом году мы зарегистрировали Союз родовых общин коренных малочисленных народов Севера Эвенкийского муниципального района, в который вошли общины с закрепленной за ними землей.
Но если в Эвенкии пять лет назад было 70 общин, а на момент регистрации свыше 100, то сейчас осталось 25. Так что активные действия, которые мы проводим совместно с Ассоциацией коренных малочисленных народов Севера по возрождению Эвенкийского муниципального района, поддерживаются абсолютно всеми. Мы сделали жесткий акцент на обеспечение прав коренных малочисленных народов Севера в области природопользования и землепользования, в том числе в закреплении земельных участков. Это сейчас единственное, что может объединить представителей из числа коренных малочисленных народов Севера и других этнических групп.
— Какие трудности вы ощущаете на этом пути?
— В связи с экономическими, политическими изменениями на Севере началась эксплуатация не возобновляемой ресурсной базы — углеводородов, полезных ископаемых. В традиционном же природопользовании нормативно-правовая база пока имеет декларативный характер. Ну, например, представьте на мгновение, что у нефтяной отрасли, которая наполняет бюджет Российской Федерации, отсутствуют все нормативы, технологии, стандарты... Традиционное природопользование находится как раз в таком положении. Из этого тупика выходить сложно.
Общины зарегистрированы с различными формами собственности. На федеральном уровне все законы, касающиеся жизнедеятельности народов Севера, принятые Госдумой, разрабатывали политики, этнологи, антропологи. Как мне известно, специалисты, которые занимаются нормативно-правовым обеспечением в областях землепользования, природопользования, к этой работе не привлекались. Поэтому законы не интегрируются земельным кодексом. Федеральный закон о гарантиях прав, разработанный в соответствие с Конституцией (статьи 69 и 72), дает определение этих прав, но правоприменительная практика показывает, что нормы, изложенные там, не подпадают под дифференциал, в котором работают ведомства, обеспечивая исполнение действующего законодательства. Нет механизма реализации.
Так возникают серьезные вопросы: чего же хотят федеральная и региональная власти? Получить фольклорную группу в лице представителей граждан из числа малочисленных народов Севера, которые проживают на территории компактного проживания? Или же намерены получить самостоятельные этносы, которые занимаются развитием своей национальной экономики?
Что касается реализации прав народов Севера, мне импонирует то, что сейчас вопросы решаются по отраслевому принципу. Если, например, это касается здравоохранения, то это необходимо делать в рамках специализированных федеральных, региональных программ. Особенно по охране здоровья. Очень важно иметь на Севере специализированные бригады, которые могли бы оперативно выезжать на места и проводить все требуемые медицинские обследования детей и взрослых.
Сейчас утвержден перечень поселков компактного проживания, но коренные малочисленные народы Севера продолжают вести традиционный образ жизни на территориях традиционного природопользования. Значит, необходимо считаться с этим фактом и решать проблемы людей, которые ведут традиционный образ жизни, занимаются традиционными видами хозяйствования.

Не повторять ошибок прошлого

— Почему, на ваш взгляд, национальная политика в отношении коренных малочисленных народов Севера потерпела фиаско?
— Она не могла быть реализованной, потому что на Севере четко выделились две основные группы коренного населения. К первой относятся те, то ведет традиционный образ жизни, занимается оленеводством, рыболовством, добывает пушнину. Ко второй — граждане, ведущие оседлый образ жизни на территориях компактного проживания. Со своими соплеменниками их объединяет только происхождение. Они работают в учреждениях, организациях, в небольших производственных коллективах. Так что схема, заложенная в 50-е и поддержанная в 90-е годы, сейчас не работает. Нужно искать новый путь развития.

Варианты усилий

— Критиковать, конечно, нужно, но, на ваш взгляд, что же делать?
— Сейчас реальная ситуация такова: необходимо оказать поддержку 20 общинам в Эвенкии и 10 общинам на Таймыре. Тем, кто представит подтверждающие документы о традиционном природопользовании, производстве продукции, объемах. Поддержать тружеников Севера можно через систему выделения целевых грантов на развитие хозяйств. Кроме того, в Лесном кодексе есть постановление РФ о приоритетных проектах в сфере лесопользования. В Красноярске есть предприятия, корпорации, которые без аукционов, без арендной платы осуществляют лесопользование. По крайней мере, в качестве пилотных проектов это можно было бы сделать в нескольких общинах, которые занимаются производством и обеспечивают трудозанятость коренного населения. Причем не имею в виду только эвенков. Есть еще местное население. Нужно отдать должное, эти люди не потеряли еще интеллектуальный и производственный потенциал. Следует подчеркнуть, что там, где жива национальная экономика, живы семьи, язык, жива культура. На севере всегда жили и будут жить люди, занимающиеся традиционными видами хозяйственной деятельности и поставляющие на местный рынок экологически чистую продукцию. Время не ждет.
Если в Эвенкии в 80-е годы хозяйства насчитывали 30-40 тысяч голов оленей, то сейчас едва наберется пять тысяч. Так что, прежде чем говорить об устойчивом экономическом развитии коренных малочисленных народов Севера, нужно понимать главное — речь идет о той части населения, которое сохранило свои исторически сложившиеся традиции и по-прежнему занимается видами привычного хозяйствования — охотой, рыболовством, оленеводством. Сейчас в Эвенки 23 населенных пункта, из них три бывших районных, остальные — территории компактного проживания, труднодоступные, удаленные местности.
Там промысел — единственный источник для существования. Нельзя забывать об этом.

Беседовал
Анатолий КАСАТКИН