Газета Наш край

Мы освоили Север, осталось создать условия
для сбережения образа жизни его коренных народов.
Сегодня две трети России — это Север и приравненные к нему районы, богатейшая в мире кладовая минеральных ресурсов. Здесь проживает более 40 этносов, которые являются уникальными очагами культуры и традиций.
Одна из главных составляющих их бытийного уклада — занятие традиционными сибирскими видами хозяйственной деятельности. Хотелось бы подчеркнуть, что зона действия традиционного хозяйствования — это 75 процентов территории края, пребывающей в ослабленном состоянии.
В региональной печати уже неоднократно поднималась проблема упадка традиционного промыслового хозяйства на Севере. В этой статье предпринимается попытка показать, что занятие традиционным промыслом для коренных народов — не просто источник пропитания, а часть культуры, мировоззрения. В свете этого вопросы развития традиционного природопользования предстают не просто как недоработки на экономическом и правовом уровнях, а как столкновение двух образов бытия.

И пришел «белый человек»…

Более четырех веков минуло с тех пор, как Ермак, разгромив ханство Кучума, предложил местным народам «пасть под руку великого белого царя». В ответ на покровительство предлагалось регулярно платить ясак, главным образом пушниной, что и было приманкой для захвата обширных сибирских территорий. Несмотря на хлынувший после этого поток русских переселенцев, лучшими охотниками длительное время по-прежнему оставались аборигены, поэтому ценных подданных зазря никто не обижал: кто же станет ощипывать курицу, несущую «золотые яйца»?
Начался процесс ассимиляции, неизбежный при соприкосновении двух культур на одном пространстве: у большинства северян контакты с «белым братом» ограничивались торговыми отношениями, а кто-то крестился в православие или даже получал дворянский титул. Но никакие зигзаги исторических коллизий не могли поколебать веками сложившейся системы традиционного уклада, что поддерживала жизнь той или иной общины северного народа.
С приходом Советской власти на Север и развертывания красных чумов начинается новая эра: постепенное угасание традиционных промысловых хозяйств шло параллельно с привнесением благ цивилизации, взаимно с ним переплетаясь.
С расстрела глав крупнейших оленеводческих хозяйств в 20-30-х годах прошлого века начался упадок отрасли традиционного хозяйствования, которое подрубали с другого конца путем насильственной урбанизации подрастающего поколения. Детей забирали от родителей в интернаты для обучения «повальной грамотности». Современные исследования психологов показывают, что, попадая в чужеродную среду, дети из семей северных народностей, проживающих в тундре и занятых традиционными видами деятельности, воспринимают все, что дает им современная школа, как принуждение. Ведь меняется все: образ жизни, режим питания, одежда, языковая обстановка.
Отсутствие занятости, социальное иждивенчество — вот последствия привнесения плодов цивилизации на Север. Давно уже стала злободневной проблема сплошной алкоголизации северян, являющейся одной из главных причин смертности среди коренного населения. А ведь еще Петр Великий вводил запрет на продажу северным подданным табака и спирта, предвидя пагубные последствия сего. Что ж, проблемы и сложности выживания существовали на Севере всегда. Но только на пороге нового тысячелетия, когда взаимоотношения природы и человека претерпели глобальные изменения, поставлены под угрозу сами основы существования членов традиционных местных сообществ.

Стержень существования.

Одной из злободневных проблем за последнее время стал вопрос о том, как быстро будут исчерпаны ресурсы на планете и как скоро в результате экономического и экологического кризиса придет конец существованию рода homo sapiens.
Традиционное промысловое биологическое природопользование на Севере — один из примеров веками отлаженного механизма разумного, гармоничного взаимодействия с природой. Человек, не осознающий себя частью природной среды, не вписанный в нее онтологически, закономерно воспринимает ее как чужеродную среду, как всего лишь сферу для потребления и освоения. Сегодня человек посттрадиционного общества, словно в предчувствии конца света, торопится жить, покоряя природу по принципу «после меня хоть потоп».
Так, к примеру, одежда, изготовленная из нефти, очень экономична — ее получение не требует больших трудозатрат и времени, она сравнительно недорогая. Одежда же, полученная из натурального сырья, например льна, требует большей трудоемкости, но она экологична, следовательно, более ценна. Но нефть относится к исчерпаемым источникам сырья — рано или поздно она закончится, а лен при надлежащем подходе к его выращиванию можно получать бесконечно.
Именно этот, второй, путь, предполагающий устойчивое воспроизведение природных ресурсов, выработку экологически чистого продукта, выбирали народы Севера, обеспечивая не только базу для выживания многих и многих поколений, но и придавая смысл их жизни. Исчезает занятие, дающее смысл жизни, исчезает и сама жизнь.
Для члена традиционных местных сообществ человек является неотъемлемой, органической частью природы, Вселенной, где каждый элемент в силу сложнейших взаимопереплетений связан друг с другом неотъемлемо от начала сотворения мира.
Для него подобная целостность не отвлеченные, умозрительные идеи, а ежедневно переживаемый опыт, стержень и смысл его существования. Его существование имеет открытый характер: природа вокруг «живет», «говорит» и «дышит». Отсюда проистекает постулат о священности жизни в его широком смысле.

Диалог на равных.

Мы освоили Север, осталось создать условия
для сбережения образа жизни его коренных народов.
Человек Севера плохо вписывается в современные рыночные отношения по той простой причине, что у него отсутствует корыстный интерес к своему труду как средству наживы. Мало подвержен он и урбанизации: ассимилирующееся большинство, выбыв из традиционного уклада жизни, не может найти себя в новых, городских условиях, что рождает потерю смысла жизни.
С покорения Севера параллельно идут две тенденции — освоение и сохранение. В силу многих причин первое стало преобладать над вторым, неся за собой разрушительные последствия: новые достижения экономики и передовые технологи совершенно не учитывают менталитета и традиций северян, подгоняя «старый кафтан под новые лекала».
Общение двух цивилизаций, двух культур должно носить исключительно двусторонний характер, характер диалога. Мы берем с Севера лес, пушнину, полезные ископаемые, хвалясь при этом, что привнесли блага цивилизации — учебники, масс-медиа, одежду. А сами, между тем, существенно ограничиваем права народа пользоваться землями его исконного обитания, заниматься промыслами, позволяющими ему сохраниться как этносу. В те времена, когда у северян были стада оленей и еще не началась деградация традиционного хозяйствования, учились ли мы у коренных малочисленных народов разумному пользованию дарами природных кладовых, учитывали ли их многовековой опыт?
Еще одна проблема касается прорехи в системе управления: в перечне отраслей отсутствует традиционное промысловое биологическое природопользование, а ведь в ней заняты десятки тысяч человек. Получается, раз не легализована отрасль — нет и управления ею. Так и хочется спросить: где же трудятся эти люди?
Общение разных культур всегда предполагает диалог, разговор на равных. Со времен Ермака на Севере селились и русские, и другие народы, для кого Север выступил в качестве второй родины и кто органично вписался в северный уклад жизни, став частью этой природной среды и сохранив свою национальную самобытность. Традиционные промыслы стали частью и их жизни, что позволило гармонично сосуществовать на одной территории с коренными народностями.
Этот пример вдохновляет, и очень хочется надеяться, что мы все же не станем уподобляться неблагодарному путнику, который, по одному очень меткому замечанию, нашедши в охотничьей избушке спички и соль, оставляемые по обычаю промысловиками друг для друга, забрал не только спички и соль, но и попытался присвоить избушку.

Лидия ПРИХОДЬКО, референт-консультант Агентства развития традиционного сибирского хозяйствования, практикующий юрист