Кто первым бросил вызов Студеному морю.
Как же все-таки мы должны быть благодарны нашей планете-матушке за то, что она сохранила в своих осадочных отложениях и донесла до наших дней предметы далекой старины: домашнюю утварь, орудия труда, монеты, женские украшения и другие вещи, которыми пользовались наши предки много-много сотен лет тому назад.
Так, по частично сохранившимся, просто чудом уцелевшим документам и по данным археологических раскопок мы узнали о знаменитой Мангазее, со дня основания которой в следующем году исполняется 410 лет. Легенда сибирского Севера, «златокипящая Мангазея» оставила глубокий след в деле освоения побережья Северного Ледовитого океана.
Именно из Мангазеи — северного форпоста того времени, на парусниках-кочах отправлялись на восток отважные смельчаки — русские мореходы. Многие из них уходили и не возвращались, попадая в ледовые клещи студеного океана. Некоторым все-таки удавалось достигнуть самой северной оконечности Евразийского материка и, даже обогнув его, дойти до юго-восточного побережья Таймырского полуострова.
Более 300 лет земля хранила тайну одного из самых, пожалуй, выдающихся плаваний русских мореходов в суровых условиях Арктики на восток: возможно, они первыми дошли до северного мыса Евразии.
Вокруг развалин ветхой избушки
Об этом говорят интересные находки на одном из островов Фаддея и на берегу залива Симса, что в 100-120 километрах к юго-востоку от мыса Челюскин.
Здесь в 1940 году группа гидрографов с научного судна «Норд», высадившихся на небольшой пустынный остров, совершенно неожиданно наткнулась на торчавшие из-под земли позеленевшие медные котлы. Здесь же были обнаружены обломки лодки, топор, ножницы, сковородки, оловянные тарелки, медный колокольчик, несколько голубых стеклянных бусин. Находка необычных предметов на необитаемом острове, естественно, заинтересовала гидрографов. Не считаясь со временем, тщательно осматривая побережье, они обошли весь остров. При раскопках попались еще более удивительные вещи: сильно заржавевшая и с почти истлевшим ложем пищаль, загадочные медные пластинки, серебряные серьги, безмен, перстни со вставленными камнями, шахматными фигурами, бусы, бисер, ножи, блок от судовых снастей и в большом количестве старинные серебряные монеты.
Весной следующего года на берегу залива Симса моряки обнаружили развалины избушки. Когда сошел снег, проступили похожие медные котлы, а также клочки тонкого разноцветного сукна, ножи с кожаными ножнами, деревянные створки от икон-складней, перстни, серебряные и медные кресты, компас, солнечные часы, большое количество бус и очень много серебряных монет. На ручке одного из ножей удалось прочитать надпись «Акакий Мурманец», на ручке другого ножа сохранилась еле различимое слово «Иван».
Моряков особенно заинтересовал найденный кусочек истлевшей бумаги, на которой с трудом можно было прочесть надпись, исполненную славянской вязью, «Жалованная грамота». Жаль, что бумага не сохранилась, она могла бы дать немало ценной информации для истории.
В углу полуразвалившейся избушки были обнаружены человеческие кости, а на берегу залива — два черепа и обломок челюсти.
Все предметы были переданы в музей Арктики, где они долго и тщательно изучались специалистами.
За два столетия до Норденшельда
После Великой Отечественной войны на местах загадочных находок работала группа ленинградских археологов, которые пришли к выводу, что все предметы, пролежавшие в земле более 300 лет, принадлежат одной и той же экспедиции.
Монеты и медные котлы подсказали археологам, что это арктическое плавание смельчаков-мореходов относится к эпохе расцвета Мангазеи, то есть к первой половине ХVII века, а следовательно, за два с половиной столетия до высадки Норденшельда.
Считаю уместным напомнить читателю, что, когда в 1878 году корабли Норденшельда «Вега» и «Елена» подошли к самой северной точке Евразии, радости и восторга шведского полярного исследователя не было предела.
19 августа 1878 года он назвал самым счастливым днем своей жизни. «Мы достигли великой цели, к которой люди стремились в течение столетий. Впервые судно стояло на якоре у самой северной оконечности Старого Света», — писал Норденшельд.
Более того, исследования показали, что еще во времена Ивана Грозного, о чем говорят документы и находки монет того времени, русские мореходы, продвигаясь на восток от устья Енисея, возможно, неоднократно огибали Таймырский полуостров.
Акакий Мурманец, чье имя и фамилия были прочитаны на рукоятке одного из ножей, был в числе тех немногих мореходов, кому посчастливилось достичь крайнего северного мыса Евразии и обогнуть его.
Георгий Кублицкий в книге «Енисей — река сибирская» (1956) попытался дать описание своего видения на последний, ставший трагическим, путь русского морехода, неоднократно, судя по документам, ходившего по северным морям из Архангельска в Мангазею и из Мангазеи в Архангельск.
Пусть этот рассказ и выглядит легендой, но он очень похож на быль. Акакия Мурманца давно манили к себе неизведанные земли побережья Северного Ледовитого океана к востоку от устья Енисея.
И вот однажды он отважился принять решение попытать счастья в исследовании новых земель.
На паруснике-коче, оснащенном по всем правилам навигации, Акакий Мурманец с командой верных единомышленников (их, видимо, было не более пяти, в том числе одна женщина), отчалили от порта Мангазея, взяв курс на восток вдоль побережья.
Долго и трудно, преодолевая заторы, шел парусник Акакия Мурманца. После Пясинского залива резко сменился курс судна. Теперь оно уже шло на север-северо-восток вдоль побережья Таймыра, минуя многочисленные острова. За низменным мысом берег круто уходил на юго-восток. Не думал и не гадал Акакий Мурманец, что он одним из первых, если не самым первым, достиг и обогнул северную точку Евразийского материка.
Приближалась осень, и мысли Акакия, скорее всего, были о предстоящей зимовке. Морозы усиливались с каждым днем. Через сотню верст коч прочно сковали льды у берегов небольшого залива. Перебравшись на берег, мореходы соорудили из плавника избушку, где и провели, борясь с цингой и холодом, долгую полярную ночь.
Но весной случалось непредвиденное. Льдами раздавило судно. Только чудом уцелела лодка типа шлюпки.
О том, что предпринимать в сложившейся ситуации, мнения у членов экспедиции разошлись. Одни настаивали на том, чтобы плыть дальше, другие считали это безумием и предлагали идти на юг пешком. Не достигнув согласия, Акакий Мурманец решил никого не принуждать — пусть каждый выберет свой путь, свою судьбу сам.
Те, кто решил плыть на шлюпке, видимо, попали в сильный шторм, и их суденышко разбило о камни одного из островов Фаддея, где гидрографы нашли остатки лодки и описанные выше предметы.
Так трагически закончилась экспедиция отважного морехода. Не пришлось больше увидеть родные места ни тем, кто остался в избушке, ни тем, кого выбросило волной на необитаемый остров.
В поисках морского пути на восток
Так бы и осталась в неизвестности и эта страница в истории освоения Арктики, и люди, совершившие, пожалуй, самое выдающееся плавание XVII века, если бы не находки гидрографов.
Впрочем, археологи не исключают возможности, что русские охочие люди не раз проходили мимо северного мыса Евразии и до Акакия Мурманца. Теперь, когда достоверно известно, что уже в XVI веке в устье реки Исленде (древнее название Енисея) шла бойкая торговля, нельзя исключить и другое. То, что и тогда русские мореходы ходили далеко на восток.
На протяжении многих лет русские предприимчивые люди, терпя лишения и бедствия, преодолевая невероятные трудности и опасности, теряя спутников, упорно и настойчиво искали пути на восток вдоль побережья Северного Ледовитого океана.
К сожалению, история не сохранила имена отважных смельчаков. Их имена навеки похоронила в океане коварная Арктика.
Но, к великому счастью, след одного из них, след смелого вызова Арктике, брошенного Акакием Мурманцем и его сподвижниками, был найден, что позволило в какой-то мере восстановить их подвиг.
Именно им, отважным мореходам, принадлежит честь прохождения первыми вокруг северной оконечности Евразии.
Николай СТАМБОРОВСКИЙ, красноярский краевед (специально для газеты «Наш край»)
ДУБЫНИН Петр Романович,